«Если меня не найдут, готов умереть голодной смертью»: дневник майора Петра Гаврилова

«Я соскочил с постели и посмотрел в окно во внутренний городок. Увидел, как люди бежали кто в чем, ползли, стонали. Слышались безостановочные взрывы», – так описывал события 22 июня 1941 года и последующего месяца уроженец Татарстана Петр Гаврилов. «Татар-информ» публикует фрагменты его «Конспекта о защите Брестской крепости».

Крещеный татарин из села Альвидино Пестречинского района

Каковы были причины войны и масштабы той угрозы, которая возникла в отношении самого существования государства СССР, да и цивилизации в Европе в целом? От того, кто бы победил в этой схватке, в полном смысле слова зависела не только свобода, но и жизнь десятков миллионов европейцев и граждан нашей страны. Вот почему сегодня интересна любая деталь начала войны. Очень важно изучить историю досконально, чтобы трагедия не повторялась десятилетия спустя…

О том, что крещеный татарин из села Альвидино Пестречинского района Татарстана Петр Михайлович Гаврилов был одним из организаторов обороны Брестской крепости 22 июня 1941 года, известно давно. Об этом рассказано в книге Сергея Смирнова «Брестская крепость» и в тысячах публикаций в СМИ.

Гаврилова считают и одним из последних защитников крепости, потому что майор попал в плен 23 июля. В 1955 году он составил «Конспект о защите Брестской крепости 1941 22/VI — 23/VII». Звания Героя Советского Союза он был удостоен лишь в 1957 году. Умер 26 января 1979 года и похоронен в Бресте.

«Вся одежда его превратилась в лохмотья, лицо покрыто пороховой копотью и пылью. Это был скелет, обтянутый кожей»

В каком состоянии Гаврилов попал в плен, описал доктор лагерного госпиталя Воронович:

«Пленный майор был в полной командирской форме, но вся одежда его превратилась в лохмотья, лицо было покрыто пороховой копотью и пылью и обросло бородой. Он был ранен, находился в бессознательном состоянии… Это был в полном смысле слова скелет, обтянутый кожей… Пленный не мог даже сделать глотательного движения: у него не хватало на это сил, пришлось применить искусственное питание… Немецкие солдаты, которые взяли его в плен, рассказали, что застигли его в одном из казематов крепости. Он в одиночку бросал гранаты, стрелял из пистолета, убил и ранил нескольких гитлеровцев».

Возникает естественный вопрос: почему же штурмовавшие Брестскую крепость солдаты не пристрелили такого врага на месте? Думается, стоит поискать ответ на этот вопрос.

«Навстречу бежали бойцы с оружием и без оружия, одетые и неодетые. Городок уже пылал»

И прежде всего в тех записях, которые сделал по горячим следам сам Петр Гаврилов. Ценные детали зафиксированы в ученической тетрадке, которая хранится в музее Брестской крепости. Цитирую не полностью, опуская несущественные детали. Итак, слово самому герою:

«Война началась в 4 часа 15 минут 22 июня 1941 г., в воскресенье. Я находился у себя на квартире в крепости. Все мы спали: я, жена, сын и домработница Лиза. У меня в квартире от воздушной волны взрыва бомбы посыпались оконные стекла, а от второго взрыва раскрылась запертая дверь. Я соскочил с постели и посмотрел в окно во внутренний городок. Увидел, как люди бежали кто в чем, ползли, стонали. Слышались безостановочные взрывы. Я сказал семье: “Война! Одевайтесь во что получше и спускайтесь в подвал, а я пошел выручать полк”.

Оделся, взял пистолет и пошел в штаб полка, который находился во внутреннем кольце городка. Навстречу бегущие бойцы с оружием, пулеметами и без оружия. Одетые и неодетые, раненые и убитые. Городок уже пылал. Кругом были бесконечные взрывы. Бойцы кричали: “Не ходи, товарищ майор, там убьют”. А я только командовал им в ответ: “Все на рубежи обороны!”

«В полковой школе увидел несколько человек, убитых прямо в постели и на полу. Уцелевших семь курсантов взял с собой»

О своем рубеже на случай боевой тревоги и нападения знал каждый боец. Для бойцов 44-го стрелкового полка это была северная окраина г. Бреста до шоссейной дороги, идущей на город Жлобин. Тыльной точкой был короткий тир у форта №1 – позиция 17-го гаубичного артиллерийского полка майора Новицкого. Правее был рубеж 455-го стрелкового полка майора Бондарева. Но он сдал командование полком еще 15 июня другому майору, фамилию которого не помню. 333-й стрелковый полк под командованием подполковника Матвеева должен был оборонять саму крепость.

Когда я ворвался во внутреннее кольцо, увидел, что все в огне. Пробрался к штабу своего полка, войти внутрь не смог. Пошел к помещению полковой школы, в которой увидел несколько человек, убитых прямо в постели и на полу. Уцелевших семь курсантов я взял с собой и вдоль задней стены городка по берегу реки Мухавец направился в восточный форт. Курсанты доложили, что все, кто умел плавать, переправились. Их послали за пулеметом. При переправе начальник школы старший лейтенант Бытко утонул. (Сегодня известно, что ветеран обороны Брестской крепости Василий Бытко вернулся и в 1965 году был награжден орденом Отечественной войны I степени.)

«Из начсостава 44-го полка я один квартировался в крепости»

Мы по мосту пробрались к восточным воротам. По пути я зашел посмотреть штабных лошадей, которые были на поляне между домами начсостава, слева от дороги к городку. Лошадей уже не было, лежали лишь убитые. В том числе и мой верховой конь Диктатор.

У восточных ворот мне доложили, что в разных укрытиях форта есть много бойцов, но нет командиров. Это потому, что большинство командиров квартировались в городе и в поселках. Особенно начсостав нашей 42-й дивизии, пришедшей в крепость 25 апреля 1941 г. Из 44-го полка я один имел квартиру в крепости. И накануне войны дали квартиру моему заместителю…

«Добрались и до продовольственного склада, этого хватило до 29 июня. Бойцы обеспечивались сухарями, консервами и рыбой»

Так, в восточном форту до реки Мухавец были образованы три боевых участка обороны:

1. Северный – по северному валу (руководил Клименко)
2. Восточный – по восточному валу (Глухов)
3. Южный – по южному валу

Организация обороны была закончена к 8 часам утра 22 июня. Теперь надо было позаботиться об обеспечении боевых участков роты боеприпасами. На первое время я знал, что у моего полка имеется один боекомплект в форту в небольшом складе между восточными и запасными воротами. Часам к 12 раскрыли склад боепитания и боеприпасов 333-го стрелкового полка, который находился в подковообразном укреплении. Разобрали стену. Добрались и до продовольственного склада. Об этом мне рассказал боец 333-го полка. Этого хватило до 29 июня. Бойцы обеспечивались сухарями, консервами и рыбой. Горячей пищи не было.

«Очевидно, фашисты хотели взять Цитадель крепости с тыла. Но не вышло, захлебнулась их атака»

После авиационной и артиллерийской подготовки фашистские войска сначала без танков перешли в атаку на крепость, на восточный форт северного вала и южного вала. Очевидно, хотели Цитадель крепости взять с тыла. Но не вышло. Захлебнулась их атака. Наша неприступная оборона яростно отбила атаку фашистов.

Вторая волна атаки уже с танками началась в 6 часов. Но к 8 часам тоже была отбита. Лишь на северном валу они частично вклинились в стыке между городком и домами начсостава. Потом они заблокировали нас и заняли северо-западную часть вала, в последующие дни пробились до восточных ворот.

29 июня часам к 12 к нам влился медико-санитарный взвод до 30 человек во главе в Тереховым из 6-й стрелковой дивизии. Тогда же пришел с простреленной грудью и лейтенант Ф. Он из зенитного орудия отражал нападение самолетов…

«Они подошли к бастиону вплотную и частично вошли в коридор. Я бросил в них все оставшиеся гранаты»

…У меня уже кончались патроны. Последний я, конечно, берег для себя. Если меня не найдут, готов был умереть голодной смертью. После того, как я поел комбикорм, на другой день у меня появились резкие боли в животе. На третий или четвертый день я уже стонал от боли. На этот стон 23 июля 1941 г. по тоннелю в башню пришли 2 фашиста. Они освещали путь карманным фонарем и что-то говорили. Услышав их, я притаился и приготовился к бою. Когда они подошли, выстрелил из пистолета. Они убежали, один застонал. Видимо, был ранен. Спустя минут 15 они окружили башню-бастион и стали обстреливать бойницы из пулеметов и автоматов. Я прятался внизу. Так продолжалось еще минут 15. Потом они подошли к бастиону вплотную и частично вошли в коридор. Я бросил в них все оставшиеся гранаты. Отстреливался из трофейного пистолета.

«Товарищ, выходи. В крепости уже никого нет, ты один. Немцы взяли Киев и Смоленск»

Фашисты снова ушли. Послышались взрывы. Вероятно, стреляли уже из орудия. Когда все смолкло, ко мне прислали русского военнопленного. Он сказал:

Товарищ, выходи, они спасут твою жизнь, как мне. Я тоже тут в крепости дрался. Уже в крепости никого нет, ты один. Немцы взяли Киев и Смоленск. Если хочешь быть спасенным, идем со мной. Если не пойдешь, они тебя взорвут.

Я ответил:

Уходи! Буду обороняться до последнего дыхания!

Он ушел, и через несколько минут прозвучал взрыв. Меня контузило и ранило в правую руку…»

Между собой они называли его «новым секретным оружием СССР»

Почему дерзкого пленника все же оставили в живых, можно понять, подержав в руках оплавленный кирпич со стены форта. Он буквально потек как смола. Австрийцы, которые прочесывали крепость перед приездом в Брест самого фюрера и Муссолини, были буквально поражены мужеством этого майора. Он выжил там, где плавились кирпичи. Между собой они называли его новым секретным оружием СССР – «панцерманом», «человеком-танком».

А что с ним было потом – история отдельная.

Михаил Черепанов