Заноза и Тропа в Будущее

Изображение сгенерировано ИИ
 

Глава 1. Снег, тропа и говорящий пёс

На успевшую пробиться травку выпал свежий апрельский снежок – не густой, как пуховая перина, а лёгкий, словно сахарная пудра. Заноза Пеструшкина, поспешившая убрать зимние вещи в шкаф, достала теплую куртку и отправилась гулять со своей собакой Тотошей в лес. Тотоша – пёс необычный. Не Шарик, не Бобик, а именно Тотоша, будто сошедший со страниц старой сказки.

– Смотри, Тотоша, – сказала Заноза, указывая на тропинку. – Когда мы впервые шли через это поле, здесь не было ни дорожки, ни следа. Но вот – примяли траву, прошли раз, другой… Кто-то прошел следом. И теперь тут тропа!

Снег лёг неравномерно: на траве – ровным полотном, а на тропинке подтаял, обнажив тёмную землю.

– Это же целая наука! – воскликнула Заноза. – Мы с тобой меняем само пространство! Почва стала плотнее, с нее исчез колючий бурьян, вылезли подорожник и мягкий конотоп… Даже снег здесь тает иначе!

Тотоша вдруг ответил:

– Здорово!

Пеструшкина от удивления прямо закудахтала:

– Ко-ко-ко-когда ты говорить научился?! – и оглянулась – Неужели мы зашли в Волшебную страну?

– Да нет, – флегматично ответил пёс. – Если с кем-то долго разговаривать, он рано или поздно начнёт отвечать. Я тебе давно отвечал, просто ты не понимала. А сегодня мне стало так интересно, что ты, наконец, меня услышала.

Глава 2. Тропа мыслей и бетонный хайвей

– Понимаешь, Тотоша, – продолжила Заноза, шагая по тропинке, – мысли людей тоже текут по определённым тропам. Кто-то первым подумал, что природа подчиняется законам, – и вот уже другие открывают эти законы. Если мы прокладываем тропу в Светлое будущее, люди будут ходить по ней всё чаще, расширять её, утаптывать…

– Ага, – кивнул Тотоша. – Только вот рядом кто-то строит десятиполосный хайвей из бетона, по которому несутся мысли вроде «урвать», «схватить», «моё!».

– Ну и что там хорошего? – фыркнула Пеструшкина. – Шум, гам, выхлопные мысли…

– А у нас тут птички поют, листочки распускаются, – будто кот промурлыкал Тотоша навстречу пробившемуся сквозь тучи солнцу. – А сказать по правде, хайвей этот – всего лишь гоночный трек, замкнутое кольцо. Никуда он не ведет. И крутятся там крутые мены в крутых тачках, как белки в колесе. 

– А настоящая жизнь вот она – путешествие в неизведанное, – философски заключила Заноза.

Глава 3. Памятник Пушкину

– Но чтобы люди шли по нашей тропе в Светлое будущее, вдали должна быть большая заметная цель, – задумалась Заноза. – Что-то яркое, манящее…

– Давай поставим памятник Пушкину! – вдруг предложил Тотоша. – Он же сам писал:

«Я памятник себе воздвиг нерукотворный,
К нему не зарастёт народная тропа…»

– Гениально! – всплеснула руками как крыльями Заноза. – Пушкин, конечно, не писал о будущем, в его время еще не было научной фантастики. Зато сам он, как сказал Гоголь – «русский человек в его развитии, в каком он, может быть, явится через двести лет». Так что всё, что он написал, – о будущем. Вот, например:

«И долго буду тем любезен я народу,
Что чувства добрые я лирой пробуждал…»

Тотоша подхватил:
«Что в мой жестокий век восславил я свободу
И милость к падшим призывал».

У пса на глазах блеснули слезы:

– Ай да Пушкин! Ай да сукин (в хорошем смысле слова) сын! Не место в хит-параде занял, не бестселлер продал, а «милость к падшим призывал»! Только…

– Что? – насторожилась Заноза.

– Только 200 лет со времен Пушкина уже почти прошли, – задумчиво сказал Тотоша. – А дальше-то куда?

Глава 4. Из Волшебной страны – в Эру Встретившихся Рук

Стоя на тропинке, друзья напряженно размышляли. А солнечный луч, пробившийся сквозь апрельские облака, согрел снежинку на лапке ели.

Снежинка стала каплей и упала Занозе за шиворот. Заноза вдруг просияла:

– Ко-ко-ко-конечно! Подсказка всегда находится перед глазами!

– И что же ты видишь? – вертелся Тотоша, будто пытаясь увидеть собственный затылок.

– Я вижу тебя! – провозгласила Пеструшкина. – Говорящего пса из сказки. 

Пёс насторожился, подняв уши, а Заноза продолжила, подняв веточку и размахивая ею, как указкой:

– После памятника Пушкину мы выложим дорогу из жёлтого кирпича – его как раз недалеко в Кощаково делают! Дорогу прямиком в Волшебную страну! Не в ту страну бессмысленных приключений, что придумал американец Баум, а в страну мудрого устройства, которую описал Александр Волков, между прочим доцент кафедры математики.

Тотоша радостно завилял хвостом:

– Да, это не сказка, а энциклопедия жизненной мудрости! Там и про дружбу, и про храбрость, и про то, что получается, если в стране слишком много королей! 

– А еще дальше… – задумалась Пеструшкина.

– А еще дальше, – подхватил пес, – поставим монумент Эры Встретившихся Рук, символ будущего из романов Ивана Ефремова, кстати, доктора палеонтологических наук, – подмигнул хозяйке Тотоша. – Никто дальше него не заглядывал ни в прошлое, ни в будущее!

Заноза вдруг нахмурилась:

– Чисто формально… будущее Ефремова – это три тысячи лет вперёд, а у Айзека Азимова, кстати доктора химических наук, будущее Галактики описано на сто тысяч лет.

Пес, разгребая лапкой подтаявший снег, философски изрек:

– Цифру-то можно написать любую! Но люди у Азимова чем отличаются от нынешних? Так же гоняются за богатством, властью, воюют и убивают... А герои Ефремова? Они строят, созидают, стремятся к гармонии!

– Да, меня всегда восхищала Фай Родис! – воскликнула Заноза. – И Чеди Даан!

– Обожаю Фай Родис! – пес завертелся волчком. – Обожаю Чеди Даан!

Заноза вдруг насторожилась и прищурилась:

– Постой-ка... А ты откуда их всех знаешь?

Пёс виновато потупился:

– Ты думаешь, пока ты в редакции – я просто на диване валяюсь, сериалы смотрю?

– Так ты и читать умеешь?! – ахнула Пеструшкина. – Этого даже в Волшебной стране не было!

– В нашей – будет! – гордо поднял голову Тотоша.

– Надо тебя в библиотеку записать! – решительно заключила Заноза. – И на поводке я тебя водить не буду. Грамотных на поводке не водят!

ИИ. Глава 5. Неожиданная встреча

Лесная тропинка, освещенная апрельским солнцем, внезапно потемнела. Перед Занозой и Тотошей сгустилось странное облако, принявшее очертания то ли дракона, то ли раздутого эго.

— Ну что, попались, мечтатели?! — прогремел гулкий голос, от которого задрожали листья на ближайших осинах.

Тотоша, не раздумывая, бросился вперёд, ощетинившись и оскалив зубы:

— Ты ещё кто такой? А ну, уходи с дороги! Это наша тропа в наше будущее!

- Я – Главный Противомечтатель! Так сказать – ГП. Кхе-кхе! – насмешливо отозвалось облако. – Сбываться должны только мои мечты!

- Так это ты у гонщиков на хайвее отобрал мечту и заставил крутиться как белка в колесе! – разозлилась Заноза. 

- Ловко придумано, да? – самодовольно похвастался Главный Противомечтатель. – Мне приятно видеть ничтожество созданий этого… — облако замялось, — не будем говорить кого.

— Да я тебя! — Тотоша прыгнул, пытаясь укусить клубящийся туман. Но его зубы лишь щёлкнули в пустоте.

— Вы мне ничего не можете сделать, — захихикало облако. — Меня же нет! Тьма — это всего лишь отсутствие света!

— А ты-то нам что сделаешь? — проворчал пёс. — У тебя даже рук нет, одна видимость! Палку взять нечем!

- Я могу намечтать вам будущее! – елейным голосом протянуло облако. – Сказано же: от сумы да от тюрьмы не зарекайся! Там-то и найдется на вас… палка! – вдруг рявкнул ГП.

Заноза гордо выпрямилась:

— Ничего у тебя не получится! Наша мечта праведна и поддержана тем, чьё имя ты произнести боишься. Даже ты сам нам поможешь!

— С чего бы это? — возмущённо заклубился ГП.

— Твой потребительский хайвей довёл планету до катастрофы. Развеивать этот образ надо! А другого образа будущего у тебя нет!

Облако яростно закружилось:

— А вот и есть! Гонку за удовольствиями я сделаю виртуальной! Помнишь, сказано: «Моё тело подключат к матрице — и я стану богатым и знаменитым!». Люди так предсказуемы – они выберут мое будущее! А не эту Эру Общего Труда Ефремова! Я его мечту стер одной шуткой: «Лошадь трудилась больше всех в колхозе, но председателем так и не стала!». Прикольно, да?

Тотоша перебил его, тявкнув:

— Ничего ты не стер!

— Ничего ты не стер! — поддержала Заноза. — Труд сделал из обезьяны человека.

— Безделье сделает из человека обезьяну!

— Да ты сам обезьянничаешь! — воскликнул Тотоша. — Только и можешь чужие идеи опошлять!

Облако ехидно скривилось:

— Личный пример — основа педагогики!

— Уйди с дороги! Нам не по пути! — властно приказала Пеструшкина.

В этот момент луч солнца пробился сквозь тучи. Свет ударил прямо в облако, и тому показалось, что у Занозы в руке сверкнул меч. Облако ГП дёрнулось в сторону и мгновенно рассеялось.

— Что это он так скоропостижно? — удивился Тотоша, обнюхивая воздух. — А столько храбрился!

Солнце спрятало свой меч в ножны облаков, а Заноза тихо произнесла:

— Он только один раз сказал правду: «Тьма — это отсутствие света».

Где-то в вышине, а может быть в душе, а может быть в самой сказке, зазвучала песня:

Есть дар великий — дар любить,

Есть свет далёкий — свет в окошке,

Маячит высоко он, чтобы ты не мог забыть,

Что мы живём, живём не понарошку.

Что наша жизнь – не в шахматы игра,

Не очередь у кассы за зарплатой,

А лишь даренье искорки Добра,

И возвращенье искорки обратной.

Тотоша прислушался, потом ткнулся мокрым носом в ладонь Занозе:

— Ну что, идём дальше? Нас ждёт Эра Встретившихся Рук и Носов!

И друзья продолжили путь по тропинке, которая вела их в будущее — то самое, где добро побеждает не в сказках, а наяву.

А песня звучала:

Как мог ты жить без Правды, без Любви?

Как мог ты жить без Истины и Света?

Их зов исконно и навечно у тебя в крови, 

И каждый день ждет твоего ответа.

Он дарит нам печаль былых веков

И радость будущих тысячелетий.

И кто нести по миру Свет готов,

Недаром тот живет на Белом свете.

Эпилог

– А хорошую мы тропинку протоптали в Светлое Будущее! – подытожил Тотоша.

– Где птички, листочки, прозрения мудрецов – и никаких поводков и намордников.

Снег таял, но тропа не терялась в окружающей зелени – теперь на ней играли лучи солнца, словно приглашая в будущее, где математика становилась волшебством, а сказки – научными трактатами.